Nathaly.ru – Жизнь как чудо

О страхе Любви (Элиз)

05.09.2008 :: ССказки

– Я боюсь, что если вдруг я окажусь бесплодной, он меня бросит.

Даже не знаю, почему в тот момент мне не пришло в голову то, что Элиз не будет одна, если расстанется с Питером. Во-первых, она божественно красива. Для некоторых это, конечно, совсем не аргумент полагать, что в личной жизни все будет хорошо. Несметное количество красавиц бродит по свету в гордом одиночестве. Но Элиз не просто красива. Она невозможно хороша. Хрупкая умная девушка с огромными карими глазами, она не влюбляла в себя, так как не была способна на какого-либо рода манипуляции. Она просто была собой и где бы она ни появлялась, сердца мужчин таяли в ее присутствии. Маленькая нежность. Изящный цветок. Ее хотелось защищать, беречь, хранить, лелеять, нежить… Ласкать, любить. Быть рядом всегда. Создать для нее прекрасный мир, – такой, как она сама: бесконечно красивый, нежный, тонкий, воздушный и полный любви.

Не обделенную мужским вниманием, как человека глубоко рефлексивного, Элиз, однако, нельзя было назвать счастливой в любви. Количество ее поклонников редко переходило в качество. Ее глубокая ищущая натура продолжала искать и даже тогда, когда всем вокруг казалось, что у нее прекрасный партнер, и между ними замечательные отношения. Замечательные отношения для Элиз еще не означали совершенства. Она тянулась к совершенству, исследуя таинственный мир взаимоотношений, тестируя его снаружи и изнутри, постоянно стремясь к какой-то истине, известной только ей одной.

Она категорически не принимала постулат о «простоте» мужчин, сама будучи невероятно сложной, даже, порой, запутанной для всех, включая саму себя, она пыталась нащупать в партнерах какую-то волшебную тонкую близость, которая, как ей казалось, должна быть непременным условием «того самого» союза, в котором ей бы хотелось остаться на долгие годы. Таинственная близость, впрочем, почти не встречалась ей в реальных отношениях. А если ей казалось, что «вот она», время неизменно обращало к ней такие стороны отношений, которые не вписывались в ее понимание того идеала, к которому она стремилась.

Со временем Элиз решила, что, возможно, этого идеала не существует вовсе, и нужно просто остановиться на том, что «хорошо» и «работает». Лучшее – враг хорошего, поиск может и затянуться, а ей уже скоро 30, хочется детей. И, в конце концов, Элиз всегда окружали хорошие мужчины, с некоторыми из них она даже достигала определенных уровней близости, довольно ощутимой и глубокой настолько, чтобы получать удовлетворение от этой глубины.

Питер подошел к ее сердцу, пожалуй, наиболее близко по сравнению с остальными поклонниками. На вид он казался спокойным, успешным, сильным. Сильным настолько, что от этой силы порой веяло властностью. Полярность этих людей была очевидна: яркий ян, утонченная инь. Решимость Питера быть с Элиз случилась очень кстати в то время, когда та уже совсем решилась принять «лучшее из существующего», отказавшись от «лучшего из возможного». Лучшим из существующих был Питер.

Нельзя сказать, чтобы это был совсем уж «натянутый» со стороны Элиз союз. Вовсе нет. Они с Питером были прекрасными друзьями, замечательной парой, подходили друг другу, заботились друг о друге, хотели быть вместе и были готовы к этому. Осознанно и интеллигентно они решали сложности и шероховатости общения, уже жили вместе и, в общем, ни для кого не было сюрпризом, когда они объявили о помолвке.

Ни для кого, кроме меня. Точнее, конечно же, было понятно, что к этому все идет. Элиз с Питером давно жили вместе как муж и жена, вели совместное хозяйство, строили планы и выглядели как супружеская пара. Вполне логичным продолжением было закрепление их союза. Логичным для них обоих и для всех окружающих. Но эта логика совершенно не укладывалась в моей голове. Несмотря на то, что и для меня было ясно внутреннее решение Элиз «просто быть» в том, что происходит, ее выбор Питера был для меня непонятен.

Пускай их союз был хорош. Но, на мой взгляд, этот союз был недостаточно хорош для Элиз. Мне все время казалось, что она решила остановиться и сделать окончательный выбор слишком рано. Возможно, мне казалось, что Питер не относится к Элиз так, как она того заслуживает даже если принять то, что Питер не был ее родственной душой, той самой близостью. Возможно, причина была в его некоторой внешней сухости, и мне виделось, что Элиз достойна более нежного отношения. Или же – по меньшей мере кажущаяся – властность Питера вызывала во мне сомнения в том, что он со временем не поработит ее свободную душу… Так или иначе, во мне всегда было ощущение, что их супружество – ошибка. Моя ошибка. Как будто это была моя обязанность сделать так, чтобы она была счастлива, ведь мы друзья, очень близкие друзья…

Пожалуй, я обману, сказав, что мы были всегда только друзьями. Эта удивительнаая женщина моментально влилась в мое существо, как только мы встретились. Между нами сразу произошел контакт, когда бы мы ни общались, в наших отношениях всегда было ощущение чего-то родного, какого-то глубокого единого понимания ценностей жизни. Мы были на одной волне. Наше приятельское общение было настолько прекрасным, что мало-помалу мы начали допускать друг друга все глубже в наши жизни и очень быстро стали близкими друзьями. Мы доверяли друг другу довольно интимные секреты, говорили о событиях наших личных жизней, с удовольствием наслаждались любой возможностью общения, хотя оно никогда и не выходило за рамки просто дружбы. Никогда, кроме одного раза.

Элиз была у меня в гостях, мы смотрели какое-то кино и ждали еще одного приятеля, который должен был в скорости прибыть. Для гостей у меня был разложен большой диван, я и мои друзья любили смотреть кино, валяясь на диване. Мне нравилось полулежать-полусидеть, прислонившись спиной к спинке дивана, а Элиз лежала на животе, болтая в воздухе своими изящными ступнями. Конечно, если вы друзья, то простое лежание рядом вас ни к чему не обязывает. Мы говорили о жизни, о близости, об отношениях. Было очень спокойно, тихо играла какая-то нежная музыка. Мне доставляло немалое удовольствие глядеть в яркие глаза Элиз в полумраке комнаты. Признаться, в тот момент мне подумалось, что, помимо того, что она невероятно хороша, Элиз, пожалуй, также дьявольски сексуальна, особенно в ее черных кожаных брюках и узкой черной футболке. Ее темно-карие глаза глядели на меня, Элиз улыбалась, и вдруг что-то случилось… Мне показалось, что комната наполняется каким-то сладким густым веществом, в котором почти ничего больше не оставалось, кроме меня и ее. Это было так прекрасно, наше единодушие, такое вечернее спокойствие, глубина, мягкий звук. Словно бы мы сливались с этой вязкой сладостью, становясь ею и перетекая друг в друга. Как будто стерлись наши границы – сознаний, ощущений… И мне захотелось прикоснуться к ней.

На мгновение мне показалось, что мое существо сейчас устремится к ней, но… Удивительно, момент был прекрасен и совершенен, но именно это совершенство остановило меня. Мне хотелось сохранить его – этот совершенный момент. Страх. Страх того, что все разрушится, если я сейчас прикоснусь к ней. Что карточный домик упадет, волна набежит на песочный замок, ветер сдует лепестки роз с моей ладони, и я больше никогда не почувствую этой красоты. Моя спина словно приросла к спинке дивана.

Но в тот же момент меня пронзило невероятное ощущение. Словно мое сознание коснулось ее сознания. На мгновение у меня не было сомнений в том, что Элиз знает то, что происходит во мне, так же как мне было известно, что чувствовала в тот момент она. И еще больший страх накатил на меня, как ледяная волна, когда Элиз приподнялась и потянулась ко мне.

Мне было ясно совершенно точно, что и она хотела прикоснуться, хотела превратить это моментное совершенство в еще большее совершенство, и ее ничего не пугало. Мне же было смертельно страшно сейчас прикоснуться, чтобы потом потерять ее навсегда – как друга, как близкого человека, как это чудесное существо, о котором мне так хотелось всегда заботиться. И этот страх полностью парализовал меня так, что если бы Элиз в самом деле прикоснулась ко мне, моих сил не хватило бы ни убежать, ни остановить ее.

И неизвестно, чем бы кончилась эта история, если бы именно в тот момент, как это бывает в кино, вдруг не появился наш приятель, которого мы тогда ждали. После этого случая меня еще не раз посещали мысли о том, во что бы могла вылиться эта история, завязались бы любовные отношения, были бы мы вместе, были бы мы счастливы, рассталась бы Элиз из-за меня с Питером, или, может быть, в угоду моему страху, мы бы расстались с Элиз навсегда… Этого никто не знает.

Эта история довольно быстро забылась и мной, и ей, или, по крайней мере, мы сделали вид, что ничего и не было. Только однажды в каком-то разговоре мельком вспомнили тот день и Элиз задумчиво, глядя куда-то в себя, тихо сказала «мне просто хотелось тебя ласкать…» Если бы она только знала, как мне на самом деле хотелось этого прикосновения…

Элиз и Питер поженились, и меня, конечно, пригласили на свадьбу. Элиз была самой прекрасной и самой счастливой невестой, божественной в своем восхитительном белом платье. Питер редко улыбался, и это мне совсем не нравилось. Тот, кто получил в жены Элиз, должен быть самым счастливым человеком и благодарить судьбу за такой прекрасный дар. Мне все время казалось, что Питер пытается нагнать на себя вид какой-то солидности, которой у него на самом деле не было… Меня в тот день уж точно нельзя было назвать самым счастливым человеком. Во мне жило убеждение, что Элиз делает ошибку, и что Питер не тот человек, который способен сделать ее счастливой. Но изменить что-то уже было не в моих силах.

Наверное, какая-то доля истины в моих опасениях была, так как, будучи полностью поглощенной своей новой жизнью в качестве теперь уже жены, Элиз перестала казаться мне спокойной и расслабленной. Она немного изменила гардероб, из которого ушли яркие расцветки и смелые элементы. Мы стали гораздо реже общаться. Изредка перезванивались, пересекались в кафе, чтобы обменяться подарками ко дню рождения или просто выпить кофе и поговорить о том, что случилось в последнее время. Но ни о чем на самом деле важном или личном.

Может быть, причина в том, что меня не покидало волнение за нее, мне казалось, что Элиз стала нервной, стала меньше улыбаться, а главное, утратилось мое ощущение нашего взаимопонимания. Элиз была моим другом, но, тогда как она не утратила моей прежней приверженности, она отдалилась от меня. Элиз перестала быть мне близкой.

Через некоторое время Элиз рассказала мне, что заболела. Толком никакой конкретной болезни, какие-то недомогания, слабость, вялость, а главное ее беспокоило то, что она никак не могла забеременеть. Элиз тратила много времени на обследования, лечение «недомоганий» и даже перешла на полудомашний режим работы. Конечно, все это меня расстраивало, а главное невозможно было не провести параллели между здоровой и жизнерадостной незамужней Элиз и больной потерявшейся нервной Элиз, которая была замужем за Питером. Мои опасения оправдывались. Этот человек не должен был быть ее мужем, – таково было мое убеждение.

Но из уважения к Элиз, к ее выбору, мне никогда даже не приходило в голову хотя бы намекнуть на это. Элиз была достаточно умна, чтобы сделать подобный вывод самостоятельно. И если она к тому моменту не приняла решения расстаться с Питером, то налицо было ее решение с ним остаться. Это ее жизнь, она сделала этот выбор, и не в моих силах или правилах указывать ей, как ей жить. Так думалось мне, хотя, бесспорно, внутри меня за нее все болело, хотелось вырвать ее из той реальности, мне казалось, что она, как птица в клетке, чахнет в замкнутом пространстве, в котором ей не дают свободно дышать, и вот ей пришлось закрыться в самой себе, законопатиться, скукожиться, отчего исчезла радость из ее глаз, пропал вкус к жизни, и осталось лишь свидетельство о браке.

Однажды Элиз позвонила мне очень расстроенная. Обследование пока не выяснило, способна ли она иметь детей и почему она не беременеет, между тем она, и без того хрупкая, еще больше похудела, а также начала испытывать приступы тревоги, и лечащий врач направил ее к психиатру. Мне и прежде было невесело узнавать все новые печальные подробности жизни Элиз, когда она почти в слезах сказала:

– Я боюсь, что если вдруг я окажусь бесплодной, он меня бросит.

Она не рассказала подробностей, но и без этого стало все понятно. И вдруг, совершенно неожиданно, имменно в тот момент меня охватило ощущение решимости ей помочь. Не просто помочь. Мое существо пронзило осознание того, что я не просто могу, но и очень хочу взять этого маленького потерянного человечка и сделать все, чтобы он пережил этот трудный момент, помочь ему передохнуть, снова набраться сил и… Я не знаю, что было бы дальше. Может быть, Элиз осталась бы со мной и мы были бы счастливы вместе, а уж моих сил и решимости хватило бы на то, чтобы сделать этот союз счастливым. А, может быть, хватило бы недолгого времени на то, чтобы Элиз избавилась от последствий нездорового брака с неправильным для нее человеком, и пока бы этого не случилось, вся моя забота и нежность была бы полностью в ее распоряжении. Забота, нежность, Любовь…

И вдруг осознание пронзило меня, как копье. Я совершенно, глубоко, самозабвенно люблю эту женщину! Люблю ее настолько, что буду с ней тогда, когда ей это нужно и уйду, когда она поймет, что дальше может идти сама. Люблю ее так, что буду ей мужем или женой, или любимой подругой, или мамой, если она захочет. Или просто буду рядом, чтобы быть рядом и чтобы она знала, что рядом с ней всегда есть тот, кто любит и сохранит. Люблю настолько что готова забыть о своем собственном личном счастье, которое всегда представляла с мужчиной, и хочу познать новое личное счастье с женщиной. Лишь бы только она впустила меня. Лишь бы только теперь она не испугалась того, что может из этого получиться на протяжении жизни.

Этот единственный раз в моей жизни я была готова навсегда упасть в любовь и принять в объятия женщину, быть для нее всем, чем она захочет, и быть для нее собой.

Я и сейчас вспоминаю эту волшебную полную эротики и глубины историю моей однополой Любви. Любви с большой буквы. Любви бездумной и безответной. Элиз осталась с Питером. Она и сейчас с ним. Она перестала общаться со мной. Совсем. Она даже не простилась со мной, когда я, повинуясь стремлениям моего сердца, покинула страну, в которой родилась и в которой мы встретились с Элиз. Она только сказала в самом последнем разговоре, что «мы стали совсем разными».

В самом деле, мы стали разными, я чувствую это очень отчетливо. Мне сейчас кажется, что Элиз живет с закрытыми глазами женщины, у которой все уже подошло к концу. Мне бы так хотелось подарить ей весь мир! Но некоторые предпочитают жить во сне. Увы, это не входит в мои планы.

Опубликовать в Facebook

Наверх