Nathaly.ru – Жизнь как чудо

Дирижер и Песня

10.07.2008 :: ССказки

Его звали Дирижер. На самом деле, конечно, у Дирижера было вполне человеческое имя, и все его помнили, но звали именно Дирижер, и никак иначе. Все дело в том, что Дирижер, хоть и был очень талантливым композитором, исполнителем, пианистом, и много еще кем, но когда он взмахивал тонкой белой палочкой с пробковой ручкой, отовсюду, как будто рождаясь из воздуха, в мир начинала литься Музыка. Она выстраивалась в терции и квинты, переливалась бемолями и диезами, волшебно звенела скрипичными ключами, наполняя воздух многогранными узорами, окутывая сердца людей нежностью и радостью, соединяя разъединившееся, вновь зажигая потухшее, обращая друг на друга расставшиеся в размолвке взгляды, соединяя, созидая, наполняя и обогащая. А все потому что Дирижер без памяти любил Музыку. По сути, она была глубочайшей любовью всей дирижерской жизни. И всем от этого было хорошо, даже замечательно.

Дирижер много путешествовал и всюду возил Музыку с собой. В сердце. В мыслях. В тонких чувствительных пальцах. В пробковой ручке дирижерской палочки. В аромате надушенного воротничка его рубашки, в клавишах его гастрольного пианино. Музыка жила в сетке его теннисной ракетки, в монетках, подпрыгивающих в его кармане, в подошвах кроссовок Дирижера. Он имел удивительный дар притягивать к себе Музыку отовсюду – из капель дождя, из кучерявых облаков, из пушистой светло-зеленой травы. Когда он перелетал из города в город, из страны в страну, Музыка неслась следом за ним, играя в бесконечных солнечных лучах и пуская на лицо Дирижера солнечные зайчики, от которых он жмурился и, когда закрывал глаза, Музыка моментально заполняла все его мысли и начинала нежно петь в сознании, как река. И даже соседи по самолетному креслу, если бы прислушались, могли бы услышать ее замысловатый волшебный напев.

Окружающая действительность очень любила Дирижера. Даже если бы он не был известным композитором, его способность делать так, чтобы все вокруг пело, очень нравилась всем, с кем он встречался. Ведь стоило только Музыке зазвучать в его умелых изящных руках, как она моментально проникала в каждое сердце, неся покой и радость. Все были влюблены в волшебство Музыки. И все считали, что Дирижер сам, по меньшей мере, Волшебник. Волшебников, как известно, или любят, или боятся. А Дирижера бояться было невозможно. Один взгляд его открытых светлых глаз и милая улыбка не оставляли ни капли сомнения в том, что если он волшебник, то наверняка добрый. Поэтому у Дирижера было много знакомых, а также тех, кто считал его своим другом и близким человеком. Были даже те, кто был в дирижера без памяти влюблен и даже думал, что Дирижер отвечает им взаимностью. Дирижер же был настолько хорошим человеком, что никогда никого не разубеждал, потому что не любил никого расстраивать. По сути дела, он вообще не думал, что это его как-то касается. Все, о чем он думал, чем жил, что любил и что наполняло его сердце радостью, – была его Музыка.

Так в радости и бесконечном счастье творчества и созидания, прекрасного и волшебного, Дирижер бы и жил до конца своей волшебной дирижерской жизни, если бы в одном далеком путешествии не повстречалась ему Песня.

Нельзя сказать, что все произошло совершенно случайно. Будучи натурой пытливой, интересующейся и развивающейся, Дирижер постоянно искал новые звучания для своей Музыки. Он прислушивался ко всяким звукам – ко всем, какие только мог уловить его тонкий слух. Ведь, как известно, Музыка живет абсолютно во всем, нужно только очень внимательно прислушаться – и вот она уже поет сотней чистейших голосов хора ребятишек или журчит нежной флейтой, или грустит фортепьянными струнами.

Конечно, Дирижеру даже не надо было особенно прислушиваться. Он словно притягивал Музыку, и все что ему оставалось – это просто впустить ее в себя, мысленно представить себе ее удивительный облик – и все. Можно было брать воздушно разлинованный лист бумаги и горстями бросать на него ноты нового шедевра.

Но, конечно, были у Дирижера и свои хитрости. Например, он знал, что в некоторых местах непристроенная дикая Музыка водилась в особенно крупных размерах. Вот там было настоящее раздолье для Дирижера. Он едва успевал пропускать через сознание новые незнакомые напевы и записывать, записывать, записывать. Иногда он специально организовывал свой досуг так, чтобы устраивать такие вылазки-охоты, чтобы вернуться с толстенной папкой испещренных нотами страниц.

И вот однажды Дирижеру подсказали одно местечко, где, как ему было доложено, Музыка попадается очень редко, но если найдется, то это будет что-то редкостное и необыкновенное, ибо в том краю Музыка принимает особенно удивительные формы и звучания. Глаза Дирижера загорелись огнем страсти и любви к Прекрасному, он схватил новую нотную тетрадь, свое походное электрическое пианино и отправился на охоту.

До места он добрался к ночи. По пути его не покидало странное ощущение. Чем ближе он подъезжал к заветному краю, тем тише звучала попутная Музыка, которая, как мы помним, как правило, ни на шаг от него не отходила. Но вот GPS показал, что Дирижер прибыл в пункт назначения. Он остановил машину, выключил мелодию двигателя внутреннего сгорания, и обомлел. Такой Тишины он не слышал очень давно.

По началу Дирижеру стало даже не по себе. Удивительно непривычной казалась эта Тишина. Она пугала, но манила. Она переливалась зеленым светом светлячков в темноте тропической травы, мигала звездами на небе, кусочки которого были видны за волнующимися пальмовыми ветками. Но ни звука не касалось уха Дирижера. Будучи человеком очень умным, Дирижер, впрочем, не стал расстраиваться или, еще чего доброго, пугаться, присел на землю и стал ждать прихода Музыки. И тогда с Дирижером случилось то, чего никогда не случалось до тех пор.

Это началось как шуршание в сознании, чего Дирижер никак не ожидал. Обычно Музыка вливалась в его уши, хватала за сердце, игриво просачивалась в мысли и сразу и явно давала понять, что вот она, Музыка, пришла, что ее надо брать, осознавать и записывать в композиции, а потом играть, давать с нею представления, доносить до окружающих и делать все, что обычно делают с Музыкой Оформившейся в то, что могут понять люди.

На этот раз он даже не мог с точностью сказать, что это была Музыка. Ощущение, которое он испытал, не было похоже ни на что. И, что самое странное, появилось оно совсем в другой части головы Дирижера, совсем не там, куда обычно прибывала его Музыка. Дирижер прислушался к тому, что было снаружи, потом к своим ощущениям. Легкое нарастающее щекотание и приятный шелест не оставляли сомнения в чьем-то присутствии. Дирижер попытался переместить шуршание в мысли, чтобы услышать мелодию, но к его удивлению, этого ему сделать не удалось. Тогда он попробовал пропустить новое чувство через сердце, но и тут его ждала неудача. Его ночной гость словно имел какую-то удивительную незнакомую ему самостоятельность, из-за которой Дирижер как будто ничего не мог поделать.

Между тем шуршание начало плотнеть, густеть и преображаться. Щекотание совсем не тревожило Дирижера. Напротив, ощущение было настолько нежным и приятным, захватывающим и будоражащим, но, вместе с тем, успокаивающим, освежающим и, тем не менее, дурманящим, что Дирижер на какой-то момент даже закрыл глаза, чтобы глубже почувствовать эту чудесную истому. Но ему, все же, не терпелось, понять, где же источник этого неожиданного удовольствия. Уставшими глазами Дирижер попытался всмотреться в черноту ночи и вдруг так ясно и отчетливо, неожиданно и ярко горячий воздух наполнился звуком, совершенно не похожим на Музыку, когда-либо звучавшую для Дирижера. Звук был сильным, но нежным. Он лился легко, но Дирижер, однако, чувствовал его удивительную плотность, густоту и сложность гармонии. Звук был очень чистым, светлым и открытым. От неожиданности, Дирижер выпрямил спину и огляделся, пытаясь понять, откуда Звук льется, но не успел подумать ни единой мысли, как его ночной гость заговорил.

– Здравствуй, путник.

– Здравствуй, – ответил Дирижер. Его Музыка никогда не говорила с ним. Она просто прыгала в его волшебные руки, давая ему лепить из нее все, что он захочет. Это же было что-то совсем другое. То, чего он никогда не знал. – Кто ты, милое существо?

– Я – Песня, – просто ответил Звук.

– Песня? Не может быть. Ведь это я делаю из Музыки песни, сонаты, этюды. Ты не можешь просто так существовать без Мастера, который бы тебя создал. Кто создал тебя?

– Я сама создала себя. Из Музыки, – ответила Песня и ласково погладила изнутри сознание Дирижера. На мгновение Дирижер не чувствовал ничего кроме этого волшебного прикосновения. Но очень быстро он взял себя в руки и авторитетно сказал:

– Я думаю, ты ошибаешься, Песня. Ты просто – Дикая Музыка, которой полны здешние края. Мне рассказывали про тебя. И я рад, что мы встретились. И я даже готов называть тебя Песней, если тебе так нравится. Я люблю, когда всем вокруг приятно и хорошо. Я приехал специально, чтобы встретиться с тобой. Как ты смотришь на то, чтобы лечь сетью нот в мою нотную тетрадь? Я бы тогда мог сыграть тебя, показать тебя всему миру, дать всем вокруг насладиться тобой.

Дирижер знал, кто он такой. Дирижер был Мастером. Музыка тоже знала, что Дирижер – Мастер, и что ей все равно ничего не останется, как стать Его Музыкой. Как правило, она соглашалась на все и сразу. Иногда, впрочем, Дирижеру требовались терпение и такт, мудрость и мастерство для того, чтобы укротить особо строптивую Музыку. Но и это для него – профессионала – было делом обычно легким, а, самое главное, приятным. Ведь победа Мастера в процессе Созидания – самая желанная награда. Дирижер почти не сомневался в том, что как бы дика и необузданна была встретившаяся ему называющая себя Песней Музыка, он укротит и ее, положит ее на белый лист, коснется длинными пальцами ее нот и создаст ее для себя как Свою Музыку. И сыграет ее всему миру. И получит за нее много наград. И положит ее в толстую папку своих музыкальных достижений. Он был почти уверен, но он не знал того, кто попался ему на пути.

Неожиданно Дирижер потерял ощущение Песни, которое наполняло его ум последние несколько минут. Ощущение пропало совсем, и в лесу снова воцарилась Тишина.

– Песня? – позвал Дирижер, прислушался к Тишине и, ничего не услышав, повторил громче: Песня, ты ушла?

И в этот момент он испытал пронзительное чувство радости, потому что ощутил, как Песня снова коснулась его разума. Коснулась изнутри. Дирижер не мог не закрыть глаза от удовольствия. Он лег спиной на теплый мох и, не открывая глаз, наслаждался волшебным прикосновением звука, которое ласкало, гладило, приятно щекотало и лилось внутри него как чудесный живительный чистый поток.

Восхищенный, Дирижер наслаждался этим невероятным ощущением. Несмотря на то, что он четко ощущал, что Песня находится в его сознании, каким-то волшебным образом он слышал ее присутствие в каждой клеточке своего существа. На мгновение Песня притихла. Дирижер очнулся от невероятного путешествия и спросил:

– Я хочу создать тебя, хочу сделать своей Песней. Я хочу подарить тебя людям. Будь моей, иди ко мне.

– Ты не можешь меня создать, – спокойно ответила Песня. Я уже создана. Я уже существую. Я вполне самостоятельна. И мне не нужен для этого Мастер.

– Я не понимаю, – сказал Дирижер. Все, что он знал до этого, было совсем иначе.

– Тебе не нужно этого понимать. То, что ты увидел здесь – отличается от твоего привычного мира. Но это и не есть твой привычный мир. Ты сейчас находишься в моем мире. И у тебя нет никакой власти надо мной.

– Но я хочу, чтобы ты была частью меня, хочу пропустить тебя через свое сердце, хочу дирижировать тобой.
– Песня улыбнулась краешками рта и ответила:

– Все, что ты можешь сделать со мной, – спеть меня. И ты можешь сделать это только здесь. Я не пойду с тобой. И не буду твоей. Спой меня – и тогда я стану твоей на время. Но ты не будешь разочарован.

– Но как же я тебя спою, если ты не станешь моей?

– Тебе просто нужно очень сильно захотеть. Осознать сильное намерение – и сделать это.

Дирижер закрыл глаза, остановил мысли и вдруг запел. Он пел волшебную Песню и ощутил, как прежде чем вырваться из его легких густой волнующей мелодией, она заполнила его сердце. Все внутри Дирижера преобразилось. Он почувствовал, как, протекая внутри, Песня заполняет все его существо, покалывает нежными разноцветными иглами, ласкает теплым ветром снаружи и изнутри, согревает волшебным мотивом. Дирижер пел Песню, словно пил из источника с живительной влагой. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного со своей Музыкой. Этот новый опыт был удивительным путешествием в мир, в котором все было невероятно и волшебно даже для такого именитого Волшебника, которым был Дирижер.

Когда Песня закончилась, Дирижер еще несколько минут был неподвижен и глубоко дышал, как после полета по звездному небу. Немного придя в себя, он утер с щеки горячую слезу и вдруг ощутил во рту удивительный ни с чем не сравнимый привкус. Он коснулся губ кончиками пальцев, как будто хотел проверить, что вызывало этот волшебный вкус. И тогда он снова услышал знакомый и теперь такой родной шелест.

– Вот теперь я часть тебя. Не твоя. И не стану твоей. Но ты ощутил мой волшебный вкус. И теперь я навсегда останусь в твоей памяти. В этом мире есть вещи, которые недоступны даже таким удивительным Дирижерам как ты. Никто на свете не сможет сделать меня своей Песней. И очень редко кому я даю меня спеть. Я была в твоем сердце. Я живу в твоем сознании. Как только ты уйдешь отсюда – я останусь вкусом на твоих губах. тебе не удастся меня забыть. Я то, что забыть невозможно. Но если ты захочешь вновь испытать то, что пережил сейчас, приходи ко мне, сюда. И я вернусь, когда ты позовешь. И я снова буду твоей пока ты будешь петь меня в тишине новой Ночи. А теперь прощай, чудесный Мастер. Я знаю, что ты удивительный музыкант: я была в твоем сердце.

Дирижер молчал, завороженный. Песня исчезла. Вокруг вновь была удивительная тишина. Он взглянул на небо. Был близок рассвет. Дирижер сел за руль и поехал по направлению к дому, сосредоточенный и молчаливый. Чем дальше он отъезжал от загадочного леса, тем больше разной Музыки крутилось в его мыслях. Но теперь все было по-другому. Где-то в глубине, густым чудесным фоном он слышал отзвуки Песни и чувствовал ее вкус на своих губах.

31.10.06 г.

Опубликовать в Facebook

Наверх